Рецензии на книги о Помпеях

Перед каждым исследователем античности вне зависимости от сферы его узкопрофессиональных интересов на первое место выходит проблема ограниченности источниковой базы. Для ее решения предпринимались усилия в различных направлениях. Одной из таких попыток в области социально-экономической истории стала монография голландского ученого Виллема Йонгмана. Несмотря на большое количество работ о Помпеях впервые предпринято столь обширное исследование социально-экономической жизни этого города.

Заявляя, что античную экономику можно понять только в ее связи с социальной структурой, автор соответственно делит монографию на две части: в первой рассматриваются вопросы экономики, во второй - социальные аспекты проблемы. Им предпослана глава 1, представляющая собой обширное вступление и озаглавленная "Вопросы и принципы". За ней следует первая часть монографии - "Экономика", куда входят главы: 2 - "Введение в проблему", 3 - "Сельское хозяйство", 4 - "Городское ремесло, текстильное производство", 5 - "Эпилог". Вторая часть называется "Общество" и состоит из глав: 6 - "Размеры социального неравенства", 7 - "Власть и обязательство". В конце даны четыре приложения ("Противоречия в оценках престижности", "Свидетели Юкунда", "Дома некоторых свидетелей", "Сколько всего свидетелей?"), в которых суммируются некоторые процедуры, с помощью которых автор формализовал значительный объем информации, содержащейся в табличках из архива помпейского ростовщика Цецилия Юкунда. В книге имеются обширная библиография (к сожалению, В. Йонгман обходит молчанием исследования наших отечественных антиковедов по древнеримской экономике), терминологический, географический и именной указатели, восемь таблиц, 21 рисунок и 32 листа фотоиллюстраций.

В главе "Вопросы и принципы" автор ставит основные проблемы и обосновывает методологию исследования. Водоразделом в изучении античной экономики, по его мнению, стала публикация в 1973 г. книги М. Финли¹, где было заявлено о качественном несходстве античной экономики со средневековой и капиталистической. Памяти М. Финли и посвящена рецензируемая работа. Автор отталкивается от положения Финли о том, что отличия античной экономики от современной можно проследить через специфику города, причем античный город отождествляется с веберовским городом-потребителем, в котором ремесленное производство функционирует лишь для местных нужд. Йонгмана привлекает идея Финли, что в античности не было единого рынка. Отсюда следует принципиальный вывод: экономика была неразрывно связана с социальной структурой и не может рассматриваться отдельно от нее (с. 28). Следовательно, развитие производства стимулировалось не экономической целесообразностью, а системой ценностей отдельных социальных групп, и прежде всего элиты. Этому и уделено основное внимание в работе Йонгмана. Его интересует, почему элита, тесно связанная с землевладением, не принимала участия в торгово-ремесленной деятельности, приносящей большой доход за короткое время. Другая важная для автора проблема - сохранение воздействующих на экономическое развитие ценностных ориентиров элиты при пополнении ее рядов выходцами из торгово-ремесленных слоев. С другой стороны, автор считает важным проследить возможные отличия в системе ценностей отдельных групп через формы их политической активности в городе.

Критически препарируя идеи Финли, Йонгман выстраивает свою собственную аргументацию иначе, чем последователи и критики финлианской теории. Он стремится доказать, что экономику Помпей и деятельность элиты и торгово-ремесленных кругов можно исследовать двояко: как на основе политэкономической теории, так и в русле сравнительно-исторического анализа (с. 32). Здесь Йонгман расходится с мнением К. Поланьи и М. Финли о неправомерности использования экономической теории для изучения обществ, хозяйственная основа которых отличается от современной рыночной экономики. Он считает, что если исключить из исследования феномены современной хозяйственной жизни (экономически рациональное поведение, рынок, деньги), то применение политэкономической теории дает антиковеду широкий набор нетривиальных концепций и методов и делает возможным на этой базе провести анализ явлений хозяйственной жизни, обусловленных иррациональными с точки зрения логики экономического поведения социальными традициями и обычаями.

Кроме спора об экономической теории В. Йонгман отмечает сходства и различия между античным и более поздними европейскими обществами. Автор признает, что античное общество не тождественно более поздним. Он отрицает наличие буржуазии в античности и отмечает, что урбанизация ни в античности, ни в средние века не влияла на развитие экономики. Наличие торговых городов было лишь отражением изменений в экономике, но не их причиной. Поэтому для автора более важным представляется перенесение акцента исследования с города самого по себе на изучение изменений в отношениях между городом и деревней, которые и дают наиболее полное отражение сути древнеримской экономики и социальной структуры. Причем отношения город-деревня необходимо рассматривать только в контексте отдельного города. Поэтому Помпеи и являются одним из немногих уникальных городов, пригодных для такого рода исследования. Помпеи дают целые комплексы источников (архив табличек, предвыборные надписи и т.д.), относящиеся к последнему периоду жизни города и сельскохозяйственной округи, а высокая плотность населения отражает "римский урбанизм". Однако и здесь из-за лакун в источниках мы не найдем всех необходимых статистических данных.

Все это ставит перед исследователем проблему выбора оптимальной методологии для рассмотрения заявленной темы. При решении этой проблемы Йонгман использует два подхода. С одной стороны, автор смотрит на мир за пределами античных Помпей (прежде всего на эпоху средневековья и раннего Нового времени), откуда он черпает гипотезы и критерии возможного контроля за результатами исследования. С другой стороны, он сосредотачивается преимущественно на больших массивах серийных данных из Помпей, таких как архив Юкунда. Это должно, по мнению автора, свести к минимуму риск ошибок и искажений.

В главе 2 Йонгман анализирует проблему пропитания, которая была одной из главных для древней экономики, где (по аналогии со средними веками) на долю продуктов питания приходилась большая часть производства и потребления. Согласно расчетам, в Италии периода Ранней империи проживало 9 млн человек, при плотности населения 24 человека на кв. км, а в Кампании такая плотность была еще выше. Поэтому потребность в продуктах питания была особенно велика, а производительность труда в сельском хозяйстве оставалась низкой, так как при высокой плотности населения не оставалось места пастбищам для тягловых животных. Это вело к преобладанию в пищевом рационе зерновых (с. 78), дополняемых маслом и вином. Такой рацион диктовал, по мнению автора, специфическую модель крестьянской специализации, в условиях которой перераспределение рабочего времени позволяет крестьянину стабилизировать экономическое положение, не дробить свою собственность и избегать экономической зависимости от элиты. Однако в этой ситуации возникает проблема характера хозяйственной деятельности знати.

В главе 3 на основе широкого круга источников рассматривается сельскохозяйственное производство. Йонгман полемизирует с традиционной точкой зрения, согласно которой под Помпеями в основном возделывались товарные культуры - виноград и оливки. По его мнению, не случайно виллы обнаружены только в одном секторе помпейской округи, так как в остальных районах располагались мелкие крестьянские хозяйства, ориентированные на выращивание зерновых. Автор проводит подсчеты размеров спроса и предложения на продукты питания в городе и округе. Для нормального пропитания примерно 37 тыс. человек, проживавших там, при плотности населения около 180 человек на кв. км, зерновые должны были занимать большую часть площадей. Остававшиеся после удовлетворения местных потребностей излишки вина не могли стать доходной статьей экспорта (с. 133). Свои гипотетические выводы автор подкрепляет данными начала Нового времени, когда в кампанских крестьянских хозяйствах действительно преобладали зерновые культуры и господствовал ручной труд из-за нехватки пастбищ для тяглового скота.

В главе 4 автор рассматривает экономические процессы в городе, размеры производства, его связь с внутренним и внешним рынком и отношение элиты к торгово-ремесленной деятельности. В качестве примера берется только текстильное производство - по аналогии со средними веками, когда экспортные отрасли в большинстве случаев были связаны с переработкой шерсти. Полемизируя с модернизаторским подходом В. Меллера ², он утверждает, что античные Помпеи были городом-потребителем, и все производство удовлетворяло только потребности местного рынка (с. 170), подтверждением чему служит дифференцированный характер ремесел. Йонгман отрицает, что помпейские фуллоны выполняли координирующую предпринимательскую роль в шерстоделательной отрасли, считая, что, как и в средние века, ее должны были играть ткачи.

В главе 5 рассматриваются размеры доходов и расходов элиты. Хотя источники на этот счет небогаты, автор утверждает, что объем трат элиты был равен средствам, способным прокормить остальных жителей города. Это еще раз должно подтвердить тезис автора об италийском городе как городе-потребителе, когда специализация между городом и деревней была ограниченной. Урбанизм сам по себе оказался недостаточен для коммерциализации, и в традиционной экономике дальнейший рост оказался заблокированным механизмами, заложенными в ней самой.

В последних двух главах автор обращается к социальным аспектам экономики Помпей. В главе 6 он показывает, что на экономические процессы влияли социальная дифференциация и система подчинения, которые были отражением неравенства во владении землей. По его мнению, практически вся земля под Помпеями контролировалась элитой, хотя сведений на этот счет мало. Автор выстраивает иерархию престижного поведения в помпейском обществе, где богатство было необходимым, но недостаточным условием престижа. Богатству должны были предшествовать статус свободнорожденного, прохождение магистратур в муниципии и владение землей. Это отталкивало элиту от занятий ремеслом и торговлей. Проникавшие в ее ряды представители торгово-ремесленных кругов воспринимали всю ее систему ценностей и поведение. Таким образом, социальная мобильность лишь обновляла элиту, но не меняла социальной структуры античного общества, где не было места буржуазии.

В главе 7 эта же проблема рассматривается через призму власти и предвыборных обязательств. Богатая предвыборная пропаганда не дает оснований видеть в политической системе Помпей буржуазную демократию. В предвыборных надписях превалирует язык патроната. Система голосования контролировалась элитой, управлявшей им с помощью местных патронатных связей. Контроль и власть элиты не давали возможностей для преобразований, и новые политические группы не были способны (как это сделала буржуазия в средние века) изменить экономическое поведение.

Работа Йонгмана написана с антимодернизаторских позиций, что помогло автору проникнуть в существенные черты античной экономики: отсутствие рыночных механизмов, воздействие на экономику социальной структуры, подчинение хозяйственной деятельности иерархии традиционных ценностей элиты. Несомненный интерес вызывает попытка применения политэкономической теории в конкретно-историческом исследовании. Однако книга порождает и много вопросов. Все же аргументы К. Поланьи, отрицавшего правомерность применения политэкономической теории, созданной на основе современных рыночных феноменов, для анализа античной экономики, развивавшейся под влиянием иных социальных механизмов, представляются более весомыми. Кроме того, непонятно, как можно при использовании экономической теории обойти молчанием такие реально функционировавшие в античности феномены, как собственность и формы эксплуатации. А ведь многие особенности древнеримской экономики объясняются, как это показала Е.М. Штаерман³, двуединой формой собственности и наличием рабства.

Заложив в методологию исследования веберовское разделение городов любой эпохи на города-потребители и города-производители, автор оставляет место лишь для однозначного вывода, затушевывая тем самым своеобразие экономики античного города. К тому же результату автора невольно привела и постоянная апелляция к более насыщенному источниками средневековью (что само по себе в историческом исследовании может быть правомерно). Однако Йонгман попал под влияние средневековой экономической модели (крестьянское хозяйство, роль ткачества и т.д.), и хотя он заявляет об отличии античного общества от средневекового, но как раз этого-то в работе и нет. Несомненно, биологические потребности в необходимой норме калорийности в рационе питания и человека, и животного были и остаются неизменными, но социально-экономические условия их реализации менялись. И крестьянин античный отличался от крестьянина средневекового так же, как и его хозяйство.

У Йонгмана модель сельского хозяйства представлена крестьянским хозяйством с низкой производительностью труда. Однако ведущим типом в Италии была вилла, где за счет разделения труда и кооперации достигалась высокая производительность труда⁴. Поэтому картина в античном сельском хозяйстве сразу становится иной. И хотя в Помпеях и их округе производство было ориентировано на местное потребление, все же не следовало полностью исключать из рассмотрения и экспортно-импортные операции, в том числе и с сельскохозяйственными продуктами.

Нет сомнения, что производство в городе базировалось на мелких ремесленных мастерских, развитие и функционирование которых было обусловлено социальными феноменами. Однако автор подает социальные структуры слишком абстрактно, игнорируя реально существовавшие в древнем Риме социальные организмы, и прежде всего фамилию. Именно ее собственность в городе и сельскохозяйственной округе и ее роль в экономической жизни формировала своеобразие экономических отношений в древнеримском обществе. Учет такого феномена, как фамилия, позволяет по-иному реконструировать и связь город-деревня, и ремесленную деятельность, которая функционирует по одному в рамках фамилии и по-другому в рамках городской общины Помпей. Например, ткачи были связаны с фамилией и находились под ее контролем. Поэтому в античности они были не в состоянии возглавить все шерстоткацкое производство в общине⁵. Организованная же в рамках муниципия коллегия фуллонов несомненно играла ведущую роль, включая в свои ряды представителей всех профессий по переработке шерсти, независимых от власти крупных фамилий. Поэтому Помпеи предстают более сложным и своеобразным феноменом, чем просто город-потребитель.

Несмотря на спорность ряда подходов автора к проблеме и некоторых его выводов, необходимо отметить, что монография В. Йонгмана стала важным рубежом в поисках экономической модели античного города.

Примечания:

1. Finley M.I. The Ancient Economy. Berkeley - Los Angeles, 1973.

2. Moeller W.O. The Wool Trade of Ancient Pompeii. Leiden, 1976.

3. Штаерман Е.М. Древний Рим: проблемы экономического развития. М., 1978.

4. См.: Кузищин В.И. Римское рабовладельческое поместье. М., 1973.

5. Подробнее см.: Ляпустин Б.С. Место и роль фамильного ремесла в структуре древнеримской экономики // ВДИ. 1992. № 3. С. 52-67.