Немировский А.И.

Вилла Папирусов в Геркулануме и ее библиотека

(обзор)

 

"Вестник древней истории", 1991. No 4. С.170-182.

Термины "папирус" и "папирология" в нашем сознании стойко ассоциируются с Египтом - как местом произрастания растения, использовавшегося для письма, и территорией, где обнаружено огромное количество папирусных текстов. Европейцы же познакомились с папирусами в середине XVIII в., во время раскопок одной из вилл Геркуланума, где было обнаружено 1800 папирусных свитков.

С тех пор как были освобождены от гор песка древние города Месопотамии с целыми библиотеками клинописных табличек и в ходе раскопок было доказано, что прославленные Гомером "златообильные Микены", "крепкостенный Тиринф" и "песчаный Пилос" не выдумка, слово "чудо" так часто сопрягалось с названием науки "археология", что, кажется, уже подверглось полной девальвации. Однако трудно предложить другое краткое определение Виллы папирусов, раскопанной 230 года назад, задолго до археологических чудес XIX в. и даже до рождения археологии как науки. И дело не только в размерах этого сооружения, самого крупного из памятников такого рода в Кампании и вообще в Италии, и не в уникальном по богатству скульптурном и живописном декоре. Значение Виллы папирусов выходит за рамки истории искусства и быта. Она позволяет прикоснуться к одному из высочайших проявлений античной мысли, к эпикуреизму, к тому, что нашло отражение в поэме Лукреция Кара "О природе вещей", в полемике трактата Цицерона "О природе богов" и в известной мере в одах и посланиях Горация.

История раскопок Виллы папирусов у нас малоизвестна. Более того, широко распространено мнение, будто открыватели этого уникального комплекса были шарлатанами и невеждами, не сумевшими понять истинного значения сделанного ими открытия. Виновником этого не соответствующего действительности суждения явились свидетельства знаменитого знатока античного искусства, отца двух дочерних наук - искусствознания и археологии - Иоганна Винкельмана.

Никакой, даже самый крупный ученый не застрахован от превратных оценок, вызываемых личными эмоциями, и если вспомнить, что пришлось пережить Вннкельману во дворце Портичи, в котором тогда находились все находки Виллы папирусов1, то его можно если не простить, то во всяком случае понять. Винкельман прибыл из Рима, полный воодушевления, желая увидеть и изучить памятники, только что извлеченные из земли. Он не сомневался в том, что расскажет о них миру. Эту уверенность подкрепляли рекомендации римских покровителей и репутация знатока античного искусства. Однако он натолкнулся на непробиваемую стену. 15 дней Винкельман добивался разрешения посетить дворец Портичи, но получал отказ. На 16-й день он смог добиться аудиенции у влиятельного министра короля Карла Бурбона - Тануччи. Министр был также неумолим, но помогла маленькая хитрость: Винкельман высказал мнение, что иностранцев не пускают во дворец, поскольку им нечего там показать. Это было оскорблением! Чтобы посрамить наглого чужестранца, Тануччи разрешил впустить его во дворец, но запретил останавливаться возле находок. Он должен был просто пройти по залам в сопровождении хранителя Королевского музея Камилло Падерни, выполнявшего роль Цербера.

Разумеется, эта ситуация не могла не сказаться на оценках Винкельмана. О директоре раскопок, испанском гранде Рокко Алкубьере Винкельман говорит, используя итальянскую поговорку, - он имел с античностью столько же общего, сколько раки с луной. Мимоходом Винкельман упоминает помощника Алкубьере, молодого швейцарского инженера Карла Вебера, не указывая, в чем заключалась его помощь. Винкельман приводит убийственный для организаторов раскопок случай (он оказался анекдотом), будто, находя на стенах надписи из медных букв, их бросали в корзину, чтобы каждый мог складывать какие угодно тексты2.

Все эти утверждения, граничащие с инсинуациями, опровергаются сохранившимися документами XVIII в. Вилла папирусов раскапывалась на протяжении 11 лет - с 1750 по конец 1761 г., в экстремальных условиях, на глубине 27 м. Сохранился составленный К. Вебером план виллы с пояснением на полях красными чернилами, какие находки были сделаны между 20 июля 1750 г. и 20 июля 1754 г. Размеры помещений виллы указаны в неаполитанских мерах длины - пальмах (15 пальм - 396 м).

Разумеется, современному археологу, фиксирующему в ходе раскопок не только стены, колонны, двери и статуи (как это делал К. Вебер), но и неброские детали в виде обрушившихся кровельных черепиц, фрагментов штукатурки, строительных завалов, вдавленностей от колес и ног, план Вебера покажется примитивным. Но не будем забывать: его время - середина XVIII в. Учитывая это, исследователи оценивают К. Вебера как родоначальника современной полевой археологии3. Помимо плана Вебера в распоряжении науки имеются дневниковые записи руководителей раскопок и хранителя королевского музея Портичи, письма и другие документы, опубликованные в 1883 г. Доменико Компаретти и Джулио Де Петра4.

По фронту Вилла папирусов была вытянута на 250 м вдоль берега моря, с северо-востока на юго-запад. В ней имелось два перистиля: один из них - крупный, продолговатый, с огромным водоемом в центре (94,44 х 31,754 м), другой - меньших размеров, квадратный (10 х 10 колонн), с длинным узким водоемом. К квадратному перистилю с юга примыкал тусканский атрий с имплувием (10 и 15 м). К северу от квадратного перистиля находилось помещение для отдыха и физических упражнений. Пол этого помещения с полукруглой апсидой и одним рядом колонн был покрыт оригинальной мозаикой геометрической формы. Продолговатый перистиль представлял собою сад с аллеями для прогулок и был отгорожен от окружающей местности стеной. Водоем, занимающий площадь 66,76 х 7,14 м, может быть сопоставлен с тем, который имелся в тосканской вилле Плиния Младшего (Ер. V.6.25)5: "Если хочешь поплавать на просторе или в более теплой воде, то на участке есть бассейн" (in area piscina est).

В ходе раскопок 1750-1761 гг. было обнаружено 67 статуй, бюстов, герм из бронзы и мрамора6. Они концентрировались в четырех помещениях: в продолговатом перистиле, в тусканском атрии и в двух комнатах, находящихся между продолговатым и квадратным перистилями. В тусканском атрии, вокруг имплувия, находилось 10 бронзовых бюстов и один бюст в центре имплувия; кроме того, там были две мраморные базы без бюстов. В продолговатом перистиле (т. е. в саду) зафиксировано 28 статуй и герм: это изображения атлетов, эллинистических правителей, гермы философов, богов и героев. В обширной комнате, через которую из квадратного перистиля открывался вид в сад, обнаружено девять скульптурных изображений - статуи жреца Исиды, фламина, бюстик Эпикура, бюст Геракла, статуя Афины, бюсты юноши, взрослого мужчины (предположительно Суллы), Демосфена и женщины. В комнате меньших размеров, находившейся к северу от описываемого помещения, находились бюсты Эпикура, его оппонента Зенона, Демосфена и Гермарха7.

Преобладающая масса свитков была обнаружена в небольшом помещении (которое скорее можно назвать кладовкой) за квадратным перистилем, но отдельные капсулы со свитками были найдены также в квадратном перистиле и тусканском атрии, будто бы их там читали и бросили во время катастрофы8.

Вся совокупность находок Виллы папирусов (статуй, бюстов, мебели, светильников) производит впечатление, что эти предметы собраны одним человеком, придерживавшимся заранее выработанного плана. Вопросы о том, кем был этот человек и каков был его замысел настолько взаимосвязаны, что не могут быть рассмотрены в отрыве друг от друга: размещение памятников искусства может помочь определению личности владельца виллы, а идентификация по эпиграфическим и литературным данным личности собственника виллы дает ключ к пониманию того, что немцы именуют Bild-programm, а итальянцы - programma decorativa.

Новый импульс к исследованиям в этом направлении дала статья Дмитрия Пандермалиса "К программе скульптурного декора"9. Обратив внимание на расположение в одном из помещений статуй представителей враждебных философских течений (Эпикура и Зенона), на тематическую оппозицию статуй танцовщиц и силенов статуям эллинистических правителей (Пирра, Александра Молосского и Деметрия Полиоркета) в другом помещении, Пандермалис предположил наличие в декоративной программе виллы конфликта между вкусами поэта и мыслителя, с одной стороны, и политического деятеля и политического оратора - с другой (а именно, между стоической и эпикурейской философией, между стоической концепцией гражданского долга и эпикурейской концепцией удовольствия и радости жизни; в римском переосмыслении - между res publica и res privata, между negotium и otium). В этой связи, не отказываясь от господствовавшего в прошлом веке мнения, что Вилла папирусов принадлежала семейству Кальпурниев Пизонов, Д. Пандермалис признал ее устроителем (в том виде, в каком Вилла папирусов предстала археологам) не Л. Кальпурния Пизона Цезонина, консула 58 г. до н.э., заклятого врага Цицерона и одного из виновников изгнания великого оратора из Рима, а его сына - Л. Кальпурния Пизона Понтифика, консула 15 г. до н.э., близкого друга Августа и Тиберия. Вот что о нем сообщает Веллей Патеркул: "В его характере были смешаны энергия и изнеженность, и едва ли можно найти другого, кто бы больше любил праздность (otium) и столь же быстро переходил к деятельности (negotium), кто бы больше, чем он, заботился о делах, ничего не делая напоказ" (Veil. Pat. II.98.3).

С иных позиций к той же проблеме подошел Г. Сорон10, отметивший, что по своему устройству Вилла папирусов имеет прототипом позднеэллинистический гимнасий, описание которого дал римский архитектор Витрувий: "Снаружи располагают три портика, один, выходящий из перистиля, и два других, справа и слева, длиною в стадий. Из этих двух последних тот, что смотрит на север, должен быть большим, а оставшийся - меньшим. Этот больший двойной портик называется у греков ксистом, потому что атлеты зимой порою упражняются в закрытых помещениях. Рядом же с ксистом и двойным портиком пролагают открытые аллеи, которые греки называют парадромидами, а мы - ксистами. Эти ксисты следует делать так, чтобы между двумя портиками были рощи или платанники, а между деревьями по ним шли аллеи" (V.11. - пер. Ф. А. Петровского). Такого плана, по мнению Сорона, не имеет ни одна из помпейских вилл, что подчеркивает уникальность комплекса Геркуланума, созданного по греческим образцам.

Этот вывод, сделанный на основании плана Виллы папирусов, Сорон подкрепляет анализом ее скульптурного декора. На самом деле, где в другом месте можно найти такую населенность сравнительно небольшого пространства столь разнообразными бронзовыми и мраморными типажами - эллинистическими правителями, ораторами, поэтами, философами, людьми политики и культуры? Последнее обстоятельство толкнуло Сорона на поиски литературных параллелей, могущих объяснить замысел устроителя виллы. Он обратил внимание на псевдоплатоновский диалог "Аксиох", в котором изображается жизнь блаженных людей (трактат предположительно относят к I в.), и на описание Вергилием Элизия (VI):

638 К областям светлым они низошли и к блаженным местам обитанья.
         Здесь просторней эфир, и поля облекает он светом
         пурпурным; солнце свое и звезды свои они знают.
         На травянистых одни упражняют члены палестрах,
         То состязаясь в игре, то борясь на желтой арене...
648 Древнее здесь поколение Тевкра, прекрасное племя,
         Прекрасные духом герои, рожденные в лучшие годы...
660 Здесь, за отечество кто, сражаясь, раны прияли,
         Кто непорочны остались жрецы в течение жизни,
         Кто благочестны пророки, вещая достойное Феба,
         Изобретеньям искусным кто жизнь свою посвятили,
         Память оставили кто в других о себе по заслугам.
                             (Пер. В. Брюсова)

По мнению Сорона, перистиль и большой сад Виллы папирусов по своей планиметрии и скульптурному декору - не просто греческий гимнасий, но гимнасий, интерпретированный как Элизиум, поскольку там представлены статуи атлетов и правителей, достойных человеческой памяти. И в этом плане, как он полагает, можно говорить о "мистическом синкретизме" между эпикурейством и представлениями орфиков.

С другой стороны, по его мнению, декор Виллы папирусов отражает ностальгию по невозвратимому прошлому и является попыткой мистического перенесения из Италии в Афины эпохи Эпикура, возрождения потерянного рая. Только так, по мнению Сорона, можно понять, каким образом в "саду Блаженных", принадлежащем, как и вся вилла, римскому нобилю, оказываются такие противники Рима, как Пирр и Александр Молосский.

Исходя из этого, Сорон полагает, что собственником Виллы папирусов был человек, связанный с орфической традицией, о чем, помимо прочего, свидетельствуют статуя Диониса и многочисленные фигуры дионисийского фиаса - танцовщицы, силены и сатиры. Сорон полагает, что владелец виллы жил в десятилетие после публикации поэмы Лукреция "О природе вещей", поскольку, по его мнению, в планиметрии виллы нашли отражение строки из вступления ко второй книге:

Сладостней нет ничего, чем стоять на защите
Радостных храмов, воздвигнутых мудрым ученьем.
(Пер. А.И. Немировского)

Еще одно объяснение идейному содержанию декоративной программы Виллы папирусов дает М. Войчик11. По ее мнению, декор виллы отражает идеологические проблемы конца Римской республики, о которых мы можем судить также по произведениям Цицерона. Мраморные статуи Эсхила, Деметрия Фалерского, Исократа, Демосфена связаны с проблемой "оратор и монарх" или - если перевести на римскую почву - "оратор и принцепс". Статуи, расположенные в продолговатом перистиле вокруг рыбного садка (Паниасс, Антимах из Колофона, Бион из Борисфена, Менипп из Гадары, представители эпической и сатирической поэзии), имеют параллели к таким распространенным в позднереспубликанскую эпоху жанрам, как эпос Вергилия и сатиры Горация. Статуи эллинистических правителей, связанных с Великой Грецией, - Архидама III Спартанского, Пирра и Александра Молосского - отражают интерес владельца виллы к эллинистической политической системе. Расположенные по соседству с бюстами Сапфо и Аристофана, Афины и Аполлона бронзовые статуи сатиров и мраморная группа Пана с козой выражают идею противоположности дикой, лесной природы и культуры. Бронзовые гермы Дорифора и амазонки призваны подчеркнуть контраст силы и красоты.

Опираясь на декоративную программу виллы, М. Войчик приходит к выводу, что род Кальпурниев не имел к вилле никакого отношения и что вилла принадлежала семейству Клавдиев Пульхров, причем устроителями виллы были Аппий Клавдий Пульхр, консул 54 г. до н.э., и его родственник Аппий Клавдий Пульхр, консул 38 г. до н.э., упомянутый в надписи из Геркуланума (CIL.X.1423) как строитель городского театра. Оба они были филэллинами.

Сколь бы спорным ни представлялось решение проблемы принципов декора Виллы папирусов и личности ее устроителя, мы не можем игнорировать заслуги современного геркулановедения в выработке комплексного подхода к памятнику. Вилла папирусов рассматривается не просто как книгохранилище, но как архитектурный, скульптурный и библиотечный комплекс, связанный с определенной эпохой жизни римской элиты, отражающий идейные и художественные течения эпохи и ее литературные запросы.

Самостоятельный интерес представляет история введения геркуланских папирусов в научный оборот. Первыми над только что извлеченными на свет папирусами стали работать каноник Мазоки и после его смерти - генуэзец Антонио Пьяджо. Их работа состояла в том, что они с помощью особого механизма (в виде ящика с вращающимся валом) разворачивали папирусы и наклеивали их на бумагу. Винкельман наблюдал этот процесс уже во время первого своего посещения Геркуланума: по его свидетельству, чтобы развернуть и прочесть текст колонки шириной в палец, требовалось четыре часа упорного труда12. Первый каталог папирусов был опубликован О. Баярди в 1755 г.13 Оперативность Баярди, очевидно, объясняется тем, что вся необходимая работа была проделана А. Пьяджо. Издание папирусов началось в Неаполе в 1793 г. и продолжалось до 1855 г. Вторая серия издавалась уже после объединения Италии (1862-1876). Из задуманной третьей серии вышел в 1914 г. лишь один том14.

Изданиями и исследованиями геркуланских папирусов в XIX в. занимались такие крупные ученые, как Г. Узенер15, Т. Гомперц16 и С. Судхаус17. В первой половине XX в. папирусы издавали Г. Дильс, X. Иенсен и Р. Филиппсон. Дильс издал труд Филодема "О богах"18. Иенсен издал книгу Филодема "Об экономике", пятую книгу трактата "О стихах", книгу "О пороках"19. У него имеется также общая работа о библиотеке Виллы папирусов20. Рано ушедший из жизни Р. Филиппсон (он погиб в фашистском концентрационном лагере в 1942 г.) оставил нам фундаментальную статью "Филодем" в Реальной энциклопедии Паули-Виссова21 и исследование об эпикурейских источниках трактата Цицерона "О природе богов"22. Немалую активность в эти годы проявляют итальянские ученые. А. Вольяно выпускает в 1928 г. труд "Сочинения Эпикура и эпикурейцев в папирусах Геркуланума", в котором он рассматривает дошедшие до нас труды Эпикура и его последователей Полистрата и Филодома23. Дж. Делла Балле исследует проблему связи Лукреция с кампанскими эпикурейцами, высказывая предположение, что автор поэмы "О природе вещей" принадлежал к кампанскому роду Лукрециев24.

Большое значение имеет публикация "Glossarium Epicureum"25. Он был подготовлен Г. Узенером в ходе работы над знаменитым корпусом сведений об Эпикуре (Epicurea) и через 90 лет после выхода этого труда дополнен В. Шмидом и М. Джиганте новой интерпретацией отдельных текстов и вступительной статьей, содержащей историю изучения произведений Эпикура. Глоссарий будет также содержать указатель всех упоминаний Эпикура в античной традиции.

Такую же лексикографическую работу над трудами Филодема проделал норвежский папиролог Кнут Клеве, составивший с помощью компьютера "Concordantia Philodemea" и новый лексикон к Филодему26.

Новый этап в изучении геркуланских папирусов начинается с VIII конгресса ассоциации Г. Бюде (Париж, 5-10 апреля 1968 г.)27, уделившего большое внимание греческому и римскому эпикуреизму: последнему были посвящены доклады Оливье Рене Блока и Марчелло Джиганте28. На конгрессе было принято решение о создании в Неаполе Международного центра по изданию геркуланских папирусов. Он был создан в 1970 г., и тогда же началось издание "Cronache Ercolanesi" с приложениями.



Обугленный папирусный свиток (PHerc. 476) из библиотеки Виллы Папирусов

В эти годы делается значительный шаг вперед по развертыванию геркуланских папирусов, в чем большую роль сыграли такие ученые, как К. Клеве (в сотрудничестве с А. Анджели), М. Капассо, Л. Каприно и Т. Стараче. К этому добавилось использование в работе над гекуланскими папирусами современной оптической техники (бинокулярных микроскопов) и специальное фотографирование папирусов29. За последние четверть века лишь в 17 томах "Геркуланских хроник" (не считая таких сборников, как "Стоические произведения в папирусах Геркуланума"30) издано или переиздано более 200 текстов Эпикура, Корнеиска, Колота, Метродора, Полистрата, Филодема.

Велико значение палеографических исследований Дж. Кавалло, раскрывших историю библиотеки Виллы папирусов, этапы расширения ее фондов31. Как установил ученый, ядро книжного собрания составило сочинение Эпикура "О природе" в 37 книгах (книга-свиток). Обнаруженные книги (2, 11, 12, 15) этого труда принадлежат к различным издательским блокам в хронологических рамках между III-II и II-I вв. до н.э., что заставляет думать "о соприсутствии различных и неполных изданий, которые накапливаются и дополняют друг друга, изданий не только "книжно", на и текстуально различных, как об этом свидетельствуют двойные или даже тройные копии одной и той же книги Эпикурова труда"32. Такое дублирование не должно удивлять, ибо труд Эпикура являлся святыней эпикурейской школы - ее классикой, и литературная подлинность текста была предметом дискуссий эпикурейцев33.

Установлено, что наиболее древний библиотечный фонд Виллы папирусов сформировался вне Кампании, будучи привезен самим Филодемом либо из Гадары - его палестинской родины, либо из Афин, где юный философ его самостоятельно собрал или унаследовал от своего учителя (или учителей). Этот факт, установленный на основании исторических доводов и графических соображений, по мнению Марчелло Джиганте, показатель того, что Филодем сознательно и планомерно осуществлял миссию распространения эпикуреизма на почве Италии, куда он перенес зажженный Эпикуром и поддержанный его учениками факел учения.

Вместе с трудами Эпикура в библиотеке Филодема оказались произведения эпикурейца Деметрия Лаконского (согласно Диогену Лаэртскому - главы школы после Зенона из Сидона), "Дискуссия о жизненном поведении" (РНеrс. 1306), "Апория Полиена" (РНеrс. 1258.1696.1642.1647.1429), "Геометрия" (РНеrс. 1061), "О поэзии" (РНеrс. 1881.1113.1014.1012), "Величина солнца" (РНеrс. 1013), "О богах" (РНеrс. 1786)34. Все эти произведения были, как полагают исследователи геркуланских папирусов, частью одной и той же издательской программы, которую Филодем присоединил к ядру книжного собрания, обогатив первоначальный фонд. Благодаря тому что эти папирусы, ранее квалифицированные как нечитаемые, ныне стали читаться, выявилось место Деметрия Лаконского в развитии эпикуреизма. Идя в проблемах геометрии и астрономии по следам Полиена, он вел полемику со стоиками, подобно тому как это делал до него Зенон из Сидона; дополнил учение Эпикура произведениями по теологии (антропоморфизм образов богов, гносеология божества с позиций человеческого сознания) и предвосхитил то освещение эпикурейской системы, которое дали Бион из Борисфена, а после него Филодем из Гадары. Будучи текстологом, Деметрий Лаконский, обращаясь к сочинениям, которые приписывались Эпикуру, стремился выявить его подлинные мысли и то, что не заслуживало доверия, вызывая полемику в самой эпикурейской школе. Ныне изучен стиль Деметрия Лаконского с его взволнованностью и приподнятостью, так что теперь его уже никто не путает с перипатетиком Деметрием из Византия, жившим в середине I в. до н.э. и написавшим труд "О стихах" (ранее РНеrс. 1012, принадлежащий Деметрию Лаконскому, приписывался Деметрию из Византия). Деметрий Лаконский предстал перед нами не только как философ, но и как блестящий филолог35.

Наиболее значительная часть книжных фондов библиотеки Виллы папирусов - книги I в. до н.э. и прежде всего книги самого Филодема и других эпикурейцев, в том числе написанные после смерти Филодема.

На основании сравнительной графической типологии реконструирован творческий путь Филодема: мы имеем ныне не просто список его научных трудов, но их перечень в хронологическом порядке. В первый период своего творчества (между 75 и 50 гг. до н. э.) Филодем выступал как историк философии. В эти годы, еще при жизни Лукреция, он опубликовал "των φιλοσόφων σύνταξις". До открытия геркуланских папирусов об этом произведении можно было судить лишь по ссылкам Диогена Лаэртского: "Также три брата (Эпикура) Неокл, Хередем и Аристобул были обращены им к философии, так говорит Филодем в X книге сочинения о философах" (X, 3); "Далее был Полиэн Лампсакский, сын Афинодора, а человек достойный и добрый, как утверждают последователи Филодема" (X, 24). Что же мы знаем об этом труде по истории философии теперь? До нас дошел Филодемов перечень разделов, относящихся к элеатской и абдеритской школам (РНеrс. 327), пифагорейской школе (РНеrс. 1508), эпикурейской школе (РНеrс. 1780), последователям некоего учения, связанного с Сократом (РНеrс. 495. 558), и так называемый "индекс академиков", причем в двух вариантах: "черновом" (РНеrс. 1021) и чистовом конца I в. до н.э. (РНеrс. 164), а также "индекс стоиков" (РНеrс. 1018)36.

Все это говорит о том, что Филодем выступал не только как исследователь эпикуреизма, но и как историк всех направлений греческой философской мысли. Обращено внимание на то, что Диоген Лаэртский, создавший в III в. обобщающий труд по истории философии и философов, так же как и Филодем, написал 10 книг, причем учение Эпикура изложил в последней, 10-й книге. Для Филодема было естественно завершить изложение Эпикуром, потому что для него эпикуреизм - венец философской мысли. И если этим планом воспользовался Диоген Лаэртский, то это может говорить лишь о том, что модель Филодема была использована 250 лет спустя как выдержавшая испытание временем.

К этой же второй четверти I в. до н. э. относят другой труд Филодема - "Περί παρρησίας" (РНеrс. 1471)37. Это попытка трактовки эпикуреизма не только как этической, но и как педагогической системы, как модели общности, которая развивается без всяких стеснений и представляет собой образец жизни, лишенной всяких амбиций и дающей возможность усваивать и передавать мудрость в свободном и откровенном обмене мнений. Эта книга принадлежит к тому же направлению, что и произведения Филодема более широкого диапазона: "Περί ήθών και βίων εκ των Ζήνωνος σχολών" и "Περί κακιών και των αντικειμένων αρετών", в которых можно видеть плод лекций Зенона Сидонского, которые Филодем, равно как Цицерон и Аттик (Cic. Ac. П.1.46; Tusc. III.38), слушал в Афинах, где Зенон со 110 по 75 г. до н.э. стоял во главе Сада. Этому своему учителю Филодем оставался верен и после его кончины, как свидетельствует знак признательности ему в книге с оборванным названием "Πρϊς τους (возможно, σοφΐ3τάς?" - А.Н.), сохраненной в папирусе (РНеrс. 1005), в которой он защищает учение Эпикура и позицию "истинных эпикурейцев" от нападок противников.

Влияние Филодемовой концепции "Περί παρρησίας" на современников становится особенно ясным из творчества Горация. Эта проблема в 30-х и начале 40-х годов привлекала широкое внимание американских филологов38. Позднее М. Джиганте удалось связать Горация с Филодемом на более конкретном примере, сопоставив фрагмент No 87, где говорится о том, как учитель может обуздать беспокойного и нетерпеливого юношу, высвобождая в нем человеческое начало, подобно тому как это делает дрессировщик с молодой кобылой, с 62-67 строками послания Горация (1.2.62-67)39.

Духом владей. Коль он неподвластен,
Сам он владыка. Уздой ты его усмири, удержи кандалами.
Учит наездник коня, пока юная шея подвижна,
Правильный путь выбирать. И на чучело в шкуре оленьей
Лаять щенка на дворе обучает мудрый охотник,
Прежде чем вывести в лес...
(Пер. А. И. Немировского)

К первому периоду деятельности Филодема относят также четыре книги его трактата "Музыка", переписанные, как установлено палеографами, одной рукой и доверенные четырем отдельным свиткам40. Наилучшей сохранностью отличается свиток РНеrс. 1497, содержащий четвертую книгу. В противовес стоику Диогену Вавилонскому, доказывавшему, что музыка содержит этическое начало, Филодем разграничивает ее с этикой, подчеркивая эстетическую сущность музыки. Для него музыка - мера ощущения. Она дает удовольствие, которое, однако, не является насущно необходимым. Она не содержит мудрости и не обязательна для юноши, ищущего мудрости, равно как для доблести и счастья. Чтобы понять, о чем спорит Филодем, достаточно ознакомиться с трактатом Плутарха "О музыке", где музыке приписывается божественное происхождение и постулируется ее воспитательное значение для богослужения и воспитания юношества. Трактат Филодема содержал также историко-критическую часть, где он рассматривал взгляды на музыку представителей разных философских направлений - Диогена Вавилонского, Пифагора, Дамона, Платона, Аристотеля и Феофраста41.

Дополнением к трактату "О музыке" является трактат Филодема "О риторике", который должен был насчитывать по крайней мере шесть книг. Как утверждает М. Джиганте, "Риторика" писалась на протяжении длительного времени. Отдельные книги дошли в черновиках или предварительной редакции (РНеrс. 1674 и 1506), другие - в окончательной редакции (РНеrс. 1672 и 1426). При этом I-III книги относились ко второй четверти I в. до н. э., а IV (насчитывавшая два тома - РНеrс. 1423 и 1007/1673) - к середине I в. до н. э. Существовала и V книга, дошедшая в плохом состоянии. Ныне готовится ее издание42.

"Риторика" Филодема (РНеrс. 1669) следует тому же плану, что и "Музыка". Дается история риторики от софистов до перипатетиков (включая Критолая) и стоиков (включая Диогена Вавилонского). Филодем полемизирует с Гермархом, Алексином, Метродором, Навсифаном, доказывая, что риторика софистическая или эпидиктическая - это искусство, в то время как политическая риторика искусством не является43.

По мнению Р. Филиппсона, "Риторика" Филодема посвящена одному из представителей рода Пизонов - Л. Кальпурнию Пизону Фруги44. Однако В. и Р. Лэси полагают, что посвящение относится к приверженцу Лукреция Гаю Меммию45. Трактат "Риторика" дает основание думать, что, пересмотрев тезис Эпикура, Филодем участвовал в политической борьбе своего времени. Остается неясным, был ли знаком с "Риторикой" Филодема Цицерон, чьи теоретические труды по ораторскому искусству были написаны между 55 и 46 г. до н. э. ("De oratore", "Brutus", "Orator"). Единственное место, где Цицерон затрагивает ораторское искусство в связи с эпикуреизмом, - это De or. III, 63, однако оно настолько неопределенно, что одни исследователи рассматривают его как проявление враждебности к эпикуреизму, другие - индифферентности к нему.

Трактаты "Музыка" и "Риторика" были дополнены трактатом "О стихах", что позволяет говорить о трилогии Филодема "Музыка. Риторика. Поэзия"46. Трактат "О стихах" мы не будем рассматривать подробно, поскольку он переведен на русский язык М. Л. Гаспаровым47 и стал предметом изучения А. Ф. Лосева, А. А. Тахо-Годи и 3. А. Покровской48. Трактат Филодема "О музыке" представлен в переводах лишь незначительными отрывками49. Давая общую оценку трилогии Филодема о "свободных науках", можно повторить вслед за М. Джиганте, что Филодем попытался опровергнуть мнение Цицерона о бескультурье Эпикура (De fin. II.67), которое разделяли многие противники эпикуреизма, а также стремился внести в гуманитарное образование методы естественных наук, чтобы снять недетерминированность и неточность первых. Это нашло понимание у противников эпикуреизма в Риме. Цицерон в речи "Против Пизона", дышащей ненавистью в патрону Филодема, самого Филодема характеризует как человека достойного и образованного и дает положительный отзыв о его творчестве.

В те же годы появились труды Филодема на моральные темы. Это ("О пороках и противостоящих им доблестях"). Этот трактат можно рассматривать как дополнение к названному выше "Περί ηθων και βίων εκ τών Ζήνωνος σχολών". Сюда же относится "Περί κολακείας" ("О лести"). Лесть как порок бичевали уже Эпикур и его ближайшие ученики, указывая на ее несовместимость с человеческим достоинством. Обращение к этому пороку в римскую эпоху, возможно, связано с положением греков и самого Филодема в Италии50. Почти одновременно отвратительные черты лести и угодничества раскрывает в посланиях Гораций (1.17.10-15; 18.10-19), что может не находиться в прямой связи с влиянием Филодема, но связано с общей ситуацией времени крушения республики и выдвижения могущественных лиц, от которых теперь зависела судьба рядового гражданина. Столь же актуальной была в это время критика такого порока, как высокомерие, которому Филодем посвятил специальное сочинение "Περί ύπτρηφανίας" (РНеrс. 1008). Тогда же появился трактат "О хозяйственности", полемически направленный против рекомендаций Ксенофонта и Феофраста и необходимости извлечения из хозяйства наивысшей выгоды, равно как и против жизненной практики киников, отрицавших всякую собственность51. Опираясь на труды Эпикура и его ученика Метродора, Филодем призывает к умеренности, поскольку богатство приносит больше опасностей и неудобств, чем удовольствий, а безудержная погоня за наживой лишает мыслящего человека спокойствия духа. Эта линия поведения мудреца, формулируемая Филодемом, находится в связи с развиваемой поэтами Августовой поры идеей "золотой середины". Ту же идею развивает Филодем в трактате "Περί πλούτου", первая книга которого недавно издана52.

К моральным сочинениям Филодема в той же третьей четверти I в. до н. э. добавились его теологические труды. Это прежде всего тщательно разработанный и пространный трактат "Как живут боги". В первой его книге трактуется такое явление, как страх перед богами, и рассматриваются его причины, в третьей книге характеризуются достоинства богов и их образ жизни: парадоксально, что средством общения между богами объявляется греческий язык. К этой же группе сочинений принадлежит трактат "Περί εύαεβείας" (PHerc. 433; 1428), в котором содержится критика религиозно-мифологической традиции, представленной такими авторами, как Гомер, Пиндар, Каллимах, Антимах, использованными или непосредственно, или через пересказы Аполлодора53. Теологические труды Филодема часто издавались еще в первой половине XIX в. - при этом первоначально их приписывали философу-эпикурейцу Федру. Ошибка была исправлена Т. Гомперцом54 после того, как был изучен РНеrс. 1428 и сопоставлена концепция автора трактата с изложением теологических взглядов эпикурейцев Цицероном (Nat. Deor. I, 25-41). Это позволило ему выявить различия и сходства в оценке места богов в папирусном тексте и у Цицерона, объяснив сходства использованием общего источника - труда Зенона (учителя Филодема) или Аполлодора (учителя Зенона), которого называли "тираном Сада". Вопрос о знакомстве Цицерона с теологическими произведениями Филодема пока решен быть не может.

К тому же последнему периоду жизни Филодема относят его сочинения "Этический трактат Компаретти" (РНеrс. 1251), "О знаках и обозначениях" (РНеrс. 1065), "О смерти" (РНеrс. 1050). Трактат "О знаках и обозначениях", дошедший в наиболее полном виде и с наилучшей сохранностью, не единственное произведение Филодема по логике, это показывают сохранившиеся отрывочно другие свитки (РНеrс. 671.861. 1003.1389), но, как считают, "произведение в высшей степени зрелого ума, теоретической и исторической значимости, при этом привлекающее наибольшее внимание вследствие развития в наше время семиологии"55. Живой характер изложению придает антистоическая направленность.

Особое место среди произведений Филодема занимает его трактат "О хорошем царе у Гомера". Раскрывая гомеровский идеал хорошего царя, Филодем одновременно бросает взгляд и на современные отношения и, возможно, оказывает поддержку Цезарю56.

Трактат "О смерти" в четырех книгах Филодем написал после 50 г. до н. э., видимо, под влиянием ранней смерти Лукреция или трагической кончины Цицерона. По мнению А. Ростаньи, толчок к написанию трактата дала смерть Л. Вария Руфа, "маленького Вергилия", друга Вергилия и Горация, который вместе с другими участниками кружка Мецената посещал Виллу папирусов57. Ростаньи полагает, что небольшая поэма Вария Руфа, известная по цитатам Макробия, была плодом слушания лекций Филодема. Возможно, вокруг Филодема сложилось одно из "микрообществ", исследованием которых занимается Г. С. Кнабе58. Это был коллектив друзей, объединенных общими политическими взглядами, любовью к философии и архитектуре. Вилла папирусов предусматривала все, что необходимо для дружеского общения, отдыха, занятия литературой и эстетического наслаждения памятниками древнего искусства.

Душой "микрообщества" был, бесспорно, сам Филодем - не только носитель определенной философской традиции, учитель мудрости, но и человек, обладавший даром стихотворца и способностями литературного критика. В "Греческой антологии" под именем Филодема приведено 30 эпиграмм59, хотя, возможно, не все на самом деле принадлежат ему. Преобладают эротические темы. По содержанию эпиграммы не оправдывают того тематического разнообразия, о котором говорит Цицерон (Pis. 70), однако оценка lascivus (шаловливый, игривый, похотливый), которую дает Филодему комментатор Асконий в примечании к указанному месту Цицерона, вполне соответствует содержанию эпиграмм Филодема (Ascon. in Cic. Pis. 70).



Восстановленный папирусный свиток с произведением Эпикура из библиотеки Виллы Папирусов

Таково в самых общих чертах содержание библиотеки Виллы папирусов, таковы успехи в интерпретации текстов, открытых в середине XVIII в. Но ведь Вилла папирусов не была раскопана до конца. В наличии книг в нераскопанных частях Виллы папирусов никто не сомневался со времени Виикельмана. В середине прошлого века отец научной геологии Ч. Лайель призывал продолжить раскопки Геркуланума с целью поиска новых книг, чем воодушевил В. И. Вернадского60, но за эту работу, - как мы теперь понимаем, к счастью, - никто не взялся.

Лишь сто лет спустя наука оказалась подготовленной к возобновлению раскопок, и уже стали высказываться предположения о предстоящих находках. В частности, имеется уверенность в существовании помещения с латинскими книгами, основывающаяся на наличии среди греческих папирусов, обнаруженных в XVIII в., нескольких латинских папирусов, в том числе поэмы неизвестного автора о битве при Акции61. Конечно, трудно представить, чтобы римский нобиль (а вилла, разумеется, не принадлежала греку Филодему), будь то один из Пизонов или Клавдиев Пульхров, не обладал собранием латинских книг. В то время был обычай иметь раздельные латинские и греческие библиотеки (например, в Риме - Палатинская и Ульпиева библиотеки), и это обыкновение могло распространяться и при распределении книг частных собраний.

М. Джиганте в 1985 г. полагал, что вскоре будут найдены новые произведения философов-стоиков, ибо то, что пока найдено, не соответствует месту, которое занимал в Риме стоицизм, начавший распространяться со II в. до н. э. Джиганте не сомневался и в том, что будут найдены сочинения Энния62. Эта уверенность опирается на новую идентификацию бюста, в котором в XVIII в. видели Сенеку, затем владельца виллы Кальпурния Пизона, далее - Каллимаха, Лукреция, Гесиода и, наконец, в самое последнее время - Энния. Этот бюст отождествила с Эннием Хельга фон Хейнтце, обратившая внимание на персонаж римского рельефа апофеоза поэта, изображенного рядом с женщиной с покрытой головой, - возможно, музой63.

Другой способ определения текстов, входивших в библиотеку Виллы папирусов, - это изучение произведений Филодема. В его трактате "О стихах" содержится критический отзыв о Тимее, писателе, хорошо известном и читаемом в I в. до н. э. Трудно себе представить, что Филодем давал ссылку на этого автора из вторых рук, не имея его в своей библиотеке. Можно думать, что наряду с помещением для философских книг имелось одно или несколько помещений для книг исторических - как греческих, так и латинских. Если это так, то появление бюстов эллинистических правителей, в том числе связанных с Римом, объясняется не теми соображениями, которые высказали Пандермалис, Сорон и Войчик, а особым интересом владельца Виллы папирусов к истории.

Против однобокости в комплектовании библиотеки, о которой можно судить по нынешнему составу ее книг, говорят исторические параллели, в частности материал об эллинистических библиотеках, в том числе философских, собранный в монографии Т. В. Блаватской64.

План окончательного освобождения Виллы папирусов от многотонной толщи окаменевшей грязи и пепла представлен Дж. Голлини во введении к XIV тому гёркуланумских хроник65. Известно также, что Международный конгресс папирологии в Оксфорде гарантировал этому проекту финансовую поддержку. Поставлена цель довести раскопки до конца, чтобы к началу XXI в. это сооружение предстало бы как законченный архитектурный комплекс, по выражению Марчелло Джиганте, "полностью видимый и дающий эстетическое наслаждение"66. Особые надежды возлагаются на механизм челночного типа (наветте), который роет траншеи, не задевая памятники. "Возобновление раскопок, - продолжает Джиганте, - поможет восстановить самую роскошную виллу изо всех нам известных - может быть, не только в Кампании, но и во всем латинском мире - как по скульптурному декору и мебели, но особенно благодаря библиотеке, являющейся свидетельством синтеза теории и практики изобразительных искусств с письменной традицией"67.

Раскопки Виллы папирусов, курируемые Академией археологии, литературы и изящных искусств Неаполя и Геркуланумской Академией, возобновились в январе 1986 г.68 Пока не поступало сведений о находках новых папирусов, но археологические памятники уже начали извлекаться на свет. Среди них - великолепный бронзовый бюст Геродота, открытый 22 апреля 1987 г. Имеются также сообщения о найденных колоннах и частях мозаичного пола. Все это подтверждает предположение, что вилла в середине XVIII в. была раскопана не полностью, и позволяет ожидать новых находок, в том числе и папирусных.

 

Примечания:

 

1. Ныне они переданы Неаполитанскому археологическому музею. История музея Портичи в Геркулануме см.: Il museo Ercolanese di Portici // La villa del Papiri. Secondo supplomento a Cronache Ercolanesi. 13. Napoli, 1983. P. 83-128.

2. История знакомства И. Винкельмана с памятниками Геркуланума отражена в его переписке с немецким другом - Goethe Wolfgang. J. Winkelmann und sein Jabrhundert. Lpz. 1969.. S. 48-114; Winkelmann J. Sendschreiben von Herculanische Entdeckungen. В.. 1763.

3. Deiss J. Herculaneum. Italy's buried Treasure. Cambr., 1985. P. 27-29. Более ранние работы о раскопках Виллы папирусов и Геркуланума в целом: Ruggiero M. Storia degli Scavi di Ercolano. Roma, 1885; Maiuri A. Visioni italiche. Novara, 1932. P. 83 sg.; idem. Gli scavi di Ercolano. Resina, 1958.

4. Comparetti D., De Petra G. La villa ercolanesi dei Pisoni, i suoi monumenti e la biblioteca. Torino, 1883.

5. Этот бассейн, как и другие части Виллы папирусов, воссозданы американским миллионером Дж. Гетти в Малибу (Калифорния). Deiss. Op. cit. P. 74-79.

6. Каталог статуй Виллы папирусов составлен Д. Пандtормалисом (Pandermalis D. Catalogo delle sculture // La villa dei Papiri. P. 41-50).

7. Idem. Sul programma della decorazione sculturea // La villa dei Papiri. P. 21 sg.

8. О местах находок папирусов см. Aurichio F. L., Capasso M. I rotoli della Villa ercolanese: dislocazione e ritrovamento // CErc. 1987. 17. P. 37-49.

9. Pandermalis. Sul programma... P. 19-40.

10. Sauron G. Templa serena // La villa dei Papiri, P. 69-82.

11. Wojeik M. La villa dei papiri, alcune riflessioni // La villa dei Papiri. P. 129-134.

12. Goethe Wolfgang. J. Winkelmann... P. 99.

13. Bayardi O. Catalogo degli antichi monumonti. Napoli, 1755.

14. Volumina Herculanensia. Collectio Prior. I-IX. Napoli, 1793-1855; Volumina Herculanensia. Collectio altera. Napoli, 1862-1876; Volumina Herculanensia. Collectio tertia. Napoli, 1914.

15. Philodemos. Tiber die Gotter/ Ed. H. Usener. Bd I-II. В., 1917.

16. Philodemos. Ober die Frommigkeit / Ed. Th. Gomperz. Lpz, 1866.

17. Philodemos. Rhetorica / Ed. S. Sudhaus. Bd. I-II. Lpz, 1892-1896.

18. Philodemos. fiber die Gotter / Ed. H. Diels // Abbandl. Deutsch. Akad. Wiss. Berlin. 7. 1915 (1916); 4/6. 1916 (1917).

19. Philodemi Περί οικονομίας, f Ed. Chr. Jensen. Lipsiae, 1907; Jensen Chr, Philodem uber die Gedkhte. В., 1923.

20. Jensen Chr. Die Bibliotheca von Herculaneum // Bonner Jahrbiicher. 1930. 135.

21. Philippson R. Philodemos// RE. XIX. 2. 1938. Sp. 2444-2482.

22. Idem. Die Quelle der Epikurischen Gotterlehre in Ciceros Ersten Bucho "De natura Doorum" // Studien zu Epikur und den Epikureern. 1939. XIX. S. 15-40.

23. VoglianoA. Epicuri et Epicureorum scripta in Here, papiri servata. В., 1928.

24. Delia Valle G. T. Lucrezio Саго е Tepicureismo campano. Napoli, 1933.

25. Usener H. Glossarium Epicureum / Ed. curaverunt M. Gigante, W. Schmid. Roma, 1977.

26. Kleve K. Concordantia Philodemea // CErc. 1972. II.

27. Association G. Bude. Actes du VIII Congres. Paris, avril 1968. P., 1969.

28. Block O. R. Etat present des recherches sur l'epicurism grec // Actes Bude. P. 93-138; Gigante M. Philodeme sur la liberie de parole // Ibid. P. 196-217.

29. Capasso M. Nuovi esperimenti di svolgimenti dei Papiri Ercolanesi. Napoli, 1986.

30. Gigante M. I papiri Ercolanesi oggi. Napoli, 1983. P. 7-29; Lassere Fr. Les papyrus d'Herculanum et le XVII Congres de papyrologie// Mus. Helv. 1986. 43. P. 199-202.

31. Cavallo G. Un secolo di "paleografia" ercolanese//Cerc. 1971. 1. P. 11-22; idem. Lo stile di scrittura epsilon-theta nei papiri letterati dall'Egitto ad Ercolano // Ibid. 1974. 4. P. 33-36; idem. Libri scritture scribi a Hercolano // I Suppl. a Cronache Ercolanesi 13. 1983. Napoli, 1983.

32. Gigante M. La biblioteca di Filodemo // CErc. 1985. 15. P. 13.

33. Новые издания 28-й книги "О природе" Эпикура см.: Сantarelli R., Arrighet-ti R. II CErc. 1972. 2. P. 5-46; 15-й книги: Sedley D.ll CErc. 1973. 3. P. 5-83. Издание всего труда Эпикура: Epicuro Ореге / Ed. R. Arrighetti. Torino, 1973.

34. Обо всех этих работах Деметрия Лаконского см: De Falco V. L'epicureo Demetrio Lacone. Napoli, 1923. Из новых работ: Angeli A., Dorandi Т. II pensiero matematico di Demetrio Lacone//CErc. 1987. 17. P. 89-104.

35. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 14.

36. Ibid. P. 14 sg.

37. Ibid. P. 16 sg.

38. De Witt N. Epicurean Doctrine in Horace//CI. Ph. 1939. 34. P. 127-134.

39. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 18.

40. Ibid. P. 19.

41. Обстоятельный анализ этого трактата см.: Лосев А.Ф. Античная музыкальная эстетика. М., 1960-1961. С. 57-62.

42. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 18. Новое издание I-II книг см. Longo Auricchio. F. Philodemi De rhetorica. Napoli, 1977.

43. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 22; Ferrario M. Frammenti del V libro della "Retorica" di Filodemo // CErc. 1980. X. P. 55-124.

44. Philippson. Philodemos. Sp. 2445.

45. De Lacy W., De Lacy P. The Patrons of Philodemus // Cl. Ph. 1939. 34. P. 64.

46. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 19.

47. Филодем. О стихах // Лосев А.Ф. Эллинистически-римская эстетика I-II вв. н.э. М., 1979. С. 342-357 (прим. А.А. Тахо-Годи).

48. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979. С. 146- 260; Тахо-Годи А.А. Эпикуреец Филодем и стоическая оценка поэзии // Вопросы филологии. М., 1969. С. 407-412; Покровская З.А. Эпикурейцы и литературная критика//Древнегреческая литературная критика. М., 1975. С. 231-235. Из последних зарубежных исследований см. Sbordone F. Sui papiri della poetica di Filodemo. Napoli, 1983.

49. Лосев А.Ф. Античная музыкальная эстетика; Овсянников Н.И. История эстетики. Т. I. M., 1962.

50. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 24.

51. Переводы этого изданного в 1907 г. X. Иенсеном трактата: Таронян Г.А. // ВДИ. 1969. No 4. С. 236-254; Laurenti R. Philodemo e il pensiero economico degli epicurei. Milano, 1973.

52. Tepedino A . Il primo libro "Sulla ricchezxa" di Filodemo // CErc. 1978. 8. P. 52-95.

53. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 25.

54. Gomperz T. Herculanische Studien. II. Lpz, 1866.

55. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 26.

56. Из последних работ об этом трактате: Domandi T. Filodemo. Il buon re secondo Omero. Napoli, 1982.

57. Rostagni A. "De morte" di Vario // RFIC. 1959. P. 380-394. О Вергилии как вероятном госте Виллы папирусов см.: Gigante M. Virgilio e la Campania. Napoli, 1984. P. 67-78.

58. Кнабе Г. С. Древний Рим - история и повседневность. М., 1986.

59. См. перевод 15 эпиграмм Филодема в кн.: Греческая эпиграмма. М., 1960. G. 168-172. Из оставшихся непереведенными эпиграмм представляют интерес стихотворный диалог между гетерой и посетителем лупанара (Anth. Pal. V. 46) и приглашение на праздник дня рождения Эпикура (Anth. Pal. II, 44). Последнее стихотворение имеет параллель со стихотворными приглашениями Горация: Schmidt E. G. Philodemos // Кl. Pauly. 1972. Bd IV. Sp. 759.

60. См. Иванов В. В. В. И. Вернадский и история древности// ВДИ. 1988. No 4.

61. Этот текст был переписан любителем каллиграфии уже в древности и вследствие этого был выбран как подарок Наполеону - Deiss. Op. cit. P. 71.

62. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 5.

63. Heintze H. von. Pseudo-Seneca, Hesiodo e Ennio // La villa dei Papiri. P. 51-64.

64. Блаватская Т. В. Из истории греческой интеллигенции эллинистического времени. М., 1983. С. 30-316.

65. GEгс. 1984. 14. Р. 7-8.

66. Gigante. La biblioteca di Filodemo. P. 5.

67. Ibid.

68. De Simone A. La villa dei Papiri. Rapporto preliminare, gennaio 1986 - marzo 1987 // CErc. 1987. 17. P. 15-37.

 

Иллюстрации в тексте - мои. Ю.

 
ulli